ОТ АВТОРА
Т.
I
Я дал названье новое любви
когда
я был Адам
Адам сказал:
«пустыня».
я
дал
названье
новое
души!
и
мотылек
моей крови́
– и черный мотылек моей крови́ –
так губы дышат – расходясь – движеньями простыми
к
предплечью твоему
где
припадал
пришит.
II
По логике
большого языка
раздваивающегося
еще
– спасибо! –
по логике большого языка
свисающего на плечо
а
что?
– красиво! –
по логике большого языка
который
с логикой
уже
не в силах
по логике
большого языка
ни отраженья
– мне –
ни двойника:
ни
эха
тени
блика!
сукиного сына
россии
имени!
ни славы ни следа!
в моем саду железных апельсинов
еда – язык – железная еда!
III
Есть логика
большого языка
что
ночью дня восьмой луны в Ливане
я миру дал другие имена
я в небо посмотрел и я сказал:
война
и с миром мы ее
пере
именовали!
IV
Мир
этой жизни назван был в раю
деревьев
и
зверей
а – я
свою
в железной кожуре
с отверстием для смерти
я поднял жизнь свою луны восьмого дня!
не жизнь свою
но
жизнь меня
переименовал
ее в бессмертье
V
а смерть
как мертвую свою
породу и природу
впредь – мавет – смерть
мужского будет роду
не
смерть
моя
но
смерть меня!
я называю мир в прострельной перспективе
в моих
Адам
садах
железных апельсинов
где
ни молитва
ни броня
ни парусина
ни шкура ни броня
VI
в садах железных апельсинов
каждой пули
– слева –
закатанной луны
в слезах
выходит Ева
нежная как к сыну
в моих садах железных апельсинов
убитые – поди спроси их!
у смерти – говорят – ее глаза.
VII
Природа! тоже мне!
червивая фруктоза
на кальции стою!
в крови раствор железа
в когтях удушья синие цветы
мир в прошлый раз был назван свет
ан
отсветило!
на
– из-под темени слезу вести нам –
на свет
из:
мы – из тьмы
а
ты – из темноты
в природе мира нет
– в миру –
натуры
прекрасные Адам твои уроды
дуры!
сравните:
танк с лицом огня
и
лев
с лицом войны
мир
назван
был
в раю своем
посмертно
во
зрения полях на стеклышках предметных
мазки послевоенной флегмы спермы магмы
и
бешеной слюны
гримаса мины старого удара
из мяса мраморного кракатау коронары
и
вывалился изо рта на грудь водам
малиновый язык землетрясенья
и
солнце и луна
свисать висели
не заходя
Адам!
VIII
Чтобы ни
эха
отраженья
блика
тени
в садах примата
по краям и от
растут названия растений
а
их – живьем – читает зверю скот
Адам!
ни отраженья блика тени эха
а при трубе заката дня восьмого дня
в виду долины Йосафата
не могу без смеха
на:
вид
долины
голой
имени меня!
ни
блика
тени
эха
отраженья
по
обе стороны души
о
неужели
неужели
Он
– раз! –
и мне
бессмертие
решил!
чтобы
ни
эха-отраженья-тени-блика
– по обе стороны у света –
тьма – и – тьма
я не от страха засмеялся
а
Великой
Симметрии
ума.
IX
В садах железных апельсинов
– нет! –
гранатовых дерев!
когда
луною обнаружен
когда
– открыть глаза –
а свет
еще горел
снаружи
пере
именовать луну
в луну восьмого дня
а подлый ее свет
в предателя меня
к пере
именованию слюны
в живую
в луже мертвой пасти
воду!
к пере
именованию войны
в
пасть и убитым быть
свободу
Ничья Земля
пере
именовать
в любую
наугад
в свидетеля
пере
именовать
врага
что
убивает мертвецов
Бог Милосердный
– и –
оружье
а также
весь на свете свет
в лицо
когда
лицо снаружи.
X
Прочти – другие времена – прочти:
юго-восторг!
имамов воспаленных
восходят вертикальные зрачки
зеленым – ялла! – заревом зеленым.
Фонтанами отворена
гнилая кровь-нефть-перегной полей Великого Нимврода
я посмотрел и я сказал:
война!
война, народы!
вам
назову другие времена
и
сроки,
детские народы
на
дерево-постройке
свайная страна
не по морошке
ищет броды
а
примеряют
парики из чугуна
бритоголовые
погонщики коровы!
лакать тяжелого дейтерия водицу
волы по бабы каменных веков
и васильки и васильки!
до заграницы
вприсядку пьяных мужиков
и я
на
запах
обернулся
стран!
где
чистым золотом зубным
по гауляйтерствам намытом
постготы инкрустируют Монблан
александрии римским алфавитом
чтоб лет-и-лет
и
– экселенс! –
компьютерных колен!
и реформации осанки!
и
скоро вымостят два океана
для телег
тех кто вприсядку
и не могут сами
я назову другие племена
их выговорю я
а их исполнят:
индейцев в перьях атомного льна
с миндалевидными ногтями из Ниппона
рукополо́женного зомби
на углу
и
бок-о-бок
зулу с камбоджей
но Ты ведь
прямо
не допустишь это. Боже?
Бог Якова Исака и Абрама!
мой добрый самый мой еврейский Бог!
XI
У мира есть другие имена
на
первый – с костяного дна
дна костяного
Иерусалима
вид неба
я сказал:
война!
и
птицу с глаз отер и кинул в небо дыма
чтобы
об купол изнутри
чтобы в крови своей перевернуться птице
и
об купол!
чтобы:
я – ниже
я
под ней!
смотри
смотри:
– вся в плеске алом жизнь моя –
смотри
не
перепутай!
чтобы
в сознанья студне голубом
где – Господи! – Ты
мыслишь облака
там!
я
ниже
я под ней!
внутри Тебя
за лбом!
на
неба твердом дне
на
твердом дне
заката
смотри не отвернись
– я –
в плеске алом я стою
во
Иерусалиме
жизнь – я сказал – моя!
а жизнь
названье
а не
имя.
XII
Ни отражение
ни блик
ни эхо
на
обе стороны сознанья!
отбросят тени наши имена
как
– кожаные у змеи –
глаза
гремучее названье
замыслены и мыслимы извне
Боже!
я принял мысль твою и:
убитый на Твоей войне
еще воюет!
мы
повторяем
наши имена
сами
собою
мы
называемся:
заря
любовь
война
и
снова:
дымом
и
любовью
мы
называемся
хлеб
сталь и молоко
олива
XIII
слепорожденный ветр
дно Иерусалима
легко обводит успевая за строкой
строку
читать ландшафт и шрифт его скалистый
и
внятен
оттиск
ветерку
Господня замысла и смысла.
