«ЖИЗНЕОПИСАНИЕ, СОСТАВЛЕННОЕ ИМ САМИМ» 



Михаэль бен Шмуэль
зихроно ле враха
родился в одна тысяча девятьсот пятидесятом году от Эр. Ха.
то есть от
рождения Чудовища из Вифлеема как сформулировал Иетс
между прочим тоже изрядный мастер стиха
таким образом
Михаил Генделев христианнейшую в живых не застал войну
в которой
зато
принял участие Генделева отец
которому
в честь войны оторвало обе ноги в длину
что не помешало дурацкому инвалиду жизнь положить труду
которой страны
которой и на карте-то больше нет
а так дымы
чего младенец Михаил не имел в виду
из
маточной красной тьмы рождаясь
на отчий свет 

II 

У
мальчика в детстве дайте ре минор
с хорошую кошку еврейчика
царского не хватало в сущности пустячка
каковой Эдипу презентовал Сигизмунд
комплекса
персонифицированного на женского рода нацию
унд
я же сказал ре минор мужского рода народ
от чего с младых когтей идиот был вынужден выказать способности
к
сочиненью пенью вранью
на
разные и прекрасные голоса
и он инстинктивно приняв то положение выи и челюсти что русский язык
как орган торчит наружу вылизывать иудейские небеса
зане
и понес и носил язык на плече
сонно путал рассвет и закат и почем зря хлестал на дворе что есть такое слово заря
а потом семь городов спорили родился ли он вообще
собственно говоря 

III 

года в три
не позднее позднее исключено
в отличном в зимнем в адмиралтейском как
в колонном небе выше чем прожектора
выше собора купола и города потолка
он
увидел пролом в тверди величиной
что в проеме роились ангелы как мошкара
ниже перелетая по поручениям или что-то чиня
а выше густел их рой золотой уже
или
строясь стояли столбы
легкого
нет дальше не разглядеть
огня
там на втором там
за коркою неба
головокружительном этаже
чего
не замечали папа мама сестра в санях
ах которой сестры никогда не было у меня 

IV 

наш активист в школе не успевал
исподтишка
к хору-девочек-и-балет в для девочек туалет
интерес к щелкам одолевал так что гудела от хлора выпученная голова
смущена результатами самодельного зренья и восхищена
на злом ингерманландском закате гудела ну и строка
на ингерманландском закате ветра вон вам еще строка
на ингерманландском на
ладно
в дельте реки ветру
в городе в котором я уже не умру
который город Петров о ту пору являл собой
дровяные являл дворы
на Охте гоняли плоты и речку было перебежать не финт
в рисовальных классах скрипел оскальзываясь графит
между рам полуподвалов бедные в вату клали елочные шары
но
витрины винных отделов отбрасывали на снег свет ярче чем вся жизнь потом твоя Михаил
снегоуборочные машины с линий снюхивали кокаин
крой выходной одежды был не форменный но уставной
жизнь состоит из детства и всей остальной 



взял бы да и заспал сном гримасничая к стене
отрочество
в ночь с ноября на март
но что-то строк печальных не смывается им
как в испарине
проницал один лирический бакенбард
здесь
в эпицентре койки вертя башкой
сел
как-то слишком сел как-то слишком в срок как-то слишком вдруг
все же не флакон с пробной Москвой с флажком демонстрация с петушком
а дошкольная бормашина браво в красном мозгу корунд
браво голубь мира на сквозняке словно мошонка нахохлившаяся к зиме
браво подлодка в говне мазута голая как утопленница напрыгнуть на парапет
бис пунктир первого из мотыльков полета разваливающегося в уме
уже не мигая вслед
сейчас хорошо б риторически где же оно там совсем одичав
в каком таком коконе и вовне
как диагноз оно югенд-отрочество мое сидит
озираясь на персонал отделения и врача и на вообще дроча
с алым галстуком на груди верней на подрагивающей спине 

VI 

на переднике П. соски фальцет переводили в сап
вернее в сип
а П. уступила почти запустить в труса где волоса
в Большой советской энциклопедии на букву онанизм стояло слово аборт
хорошистки начали пропускать физкультуру не говоря про спорт
но от солнца наискосок в яблонях вышел однажды в сентябрьский сад
защищая глаза плечом
и от солнца наискосок в яблонях и
стал
как
над собою над
причем утираться не видя надобности потому что смертен и обречен
да смертен и обречен да
и с червивым сердцем и солнце голое в яблонях и умрет и помочь ничем
а когда наконец дали звук он услышал страшный как вздох аккорд
сквозь помехи электрички которая шла на город
чем и отложило уши и раздернулся колокол воздуха балдахин
прямо в тамбуре выдал горлом чудовищные стихи
избегая глагольных рифм мир сдрейфовав и рим
придумал наречье невъебенно и сам полюбил за шик
в тот же день пырнули в парадной счастливо был зашит 

VII 

про всадников сокрытолицых приснился и стал навязчиво сниться сон
убитый как отдает до зубов коренных на рыси песок
пред пустынным рассветом света неба озноба потеющего виноградной росой
как с полоскающим клекотом в ничего и сейчас будет рифма в горле
в верблюжьем высоком седле назад западая раскинувши рукава и визжа
он тяжелый отряд ведет на за ближайшим барханом
город
где как детей он скажет сонных вырезать горожан
рассказал
сон П. дежурно прижав к липкой клеенке все ж незабудчатого стола
к ошеломления Лидка как была чуть присела раздвинулась и дала
плохо воображаю сейчас фигурантку сегодня в виде каком и холм
но этот от
тот
почти огромный рунный рыжий кислый ее хохол
а под
гарцевал опоенный под непроницательный взгляд отца
со временем выяснилось что цапнул трихомонеллез
но стервец набитый надо же тугостию самца
лез тукал копытцами хоть
Лидка кобенилась новый раз

VIII 

не
любил
изучал медицину как под утро морду любовницы впрок
а чего
поземка да стрептоцид бинт цинк суицид травяной покров
никогда не любил Россию
пролетарка сама приходила в отгулы из слободы
Господи
что я знал тогда про железные
апельсиновые сады
а
любил
до
на тебе на
а
потом
отрави
тяжелозвонкое скаканье по потрясенной два эн вот именно мостовой
и да
красотку со стаканом с морозцу потом обернувшуюся вдовой
и да высунуть в великоросса двойное жало свое с канавкою до крови 

IX 

А
любил
еще регулярные парки на брегах черной воды
хотя что я знал тогда про прострельные апельсиновые сады
а еще любил
сизое дворянство друзей
когда небессмертных бессонных
с чем
он
и считал душу чем-то вроде пара в пространстве и музыка дует в щель
то есть
в генетике дрозофилы главное что
а главное пустяки главное
чтобы крылышки из слюды
то есть
предметом для философии он гештальт полагал всерьез
то есть
когда кончаются папиросы дым истончается папирос
впрочем
Господи
что я знал тогда про апельсиновые сады 



И
мне поставили город на четырех столбах
и под каждым я положил детей
а теперь говорите мне что я с собою не взял собак
и оркестр и родственников и гостей
с тем досмотреть с места обрыва им
национал-диафильм с перфорацией по бокам ума
как их то ли Бох то ли мой Элохим
за
кровавые уши как за ручки Иерусалим
к праздникам вытаскивал из собственного дерьма
и ладно я
но Страх Божий встал как негодяй над тушей тела смеясь
в смысле раскачиваясь и личиком лика в грязь
в смысле и не зажмуриваясь
и старался я
но не получилось но
в смысле ужас как фанера по воздусям
виясь
объедаемая ветром коему
голодно 

XI 

Ибо
если
я
решил убивать я решил как любовь это делать сам
ибо
если
мир это рим
то во-первых это не я им пожар прописал
а во-вторых лишь их русский мир троекратно им видимо повторим
а господь раз
всего
и
погладил меня по волосам
на темечке-родничке
сонно поэтому я как в матке кувыркаясь плыву сейчас
и медаль в кулачке
моем
но что-то в поле зрения не успеваю вовремя досмотреть
цель видимо мне что-то видимо застит взгляд
а может я как Бетховен ухом шептать недопонимаю смерть
бывшую не со всеми в конце подряд 

XII 

Вот и резервист Асаф (Сева) Энгель и поручик Зеев Смирнов-Эфраимсон
сиживали в тени «меркавы» и унисон
гнали на тело Софки и нестыковку ее мосел
или мослов
но
Вова позднее прошел пере
подготовку в Црифине и далее курс кциним
в то время как Севка был соскоблён батальонным равом в пластик-пакет
(тире)
сей опыт клумбы бесценен в прочем неоценим
впрочем
ебнуло так прилично что один оргазм за всех как у Дюма
а от телеги панцирен остались лично вообще одни удила
но если
Вова что не симметрично тоже нынче не виден из под травы
то
Софка как не давала Севе так и теперь увы
и на весь этот караул гля
в восемьдесят во втором году
я так и не понял земля земля что и имелось в виду 

XIII 

А имелось в виду
аул у подошвы и караул перекурил
окаменелость скалы с балкончиком на сентябрь и без перил
над именно просто кромкой плазмы просто с радужного конца
если сквозь слезы учения демонов имени демона без лица
ах как ползли броненогти по пудре по Магомета по женcкой скуле горы
кидались к ногам высоты учитель и к подножью меня дары
рвались
японские хризантемы и георгины цвета пурпура и багреца
ордена Нобеля крестного знамени и Менделеева и пыльца
где
построчно в костре извивались оливы как арабский каллиграфический алфавит
где наискось прощебетали кобры и класс от контрольной еще знобит
огромный в пыли с головою ребенок фасады валил и топтал дома
но
во всем подлежащем взгляду
смысл задребезжал едва
а надо сверху смотреть как разум
потому что война сама
предназначена узкому глазу
Высшего Существа.

 

[До этих строк досочинял свой роман и прочие стихи и поэмы автор 11 января 1998 года
и потерял к ним всяческий интерес.]

 


Система Orphus