Михаил Генделев

Из русской поэзии: Стихотворения и поэмы 2004-2005. [Послесл. М. Эдельштейна].
Прим. Н. Коноплевой. Оформл. В. Чиркова. Фот. Н. Голубь. М.: Время, 2006. 123, [5] c.,
фот. – (Поэтическая библ-ка). – 1000 экз.

Книга «Из русской поэзии», выпущенная в 2006 г. московским издательством «Время», была для читателей М. Генделева такой же неожиданностью, как и ее предшественница, «Легкая музыка».

Дело было в смене поля действия – а действовал в этой книге поэт на давно, декларативно и не раз отринутом пространстве русской поэзии, язвительно упражняясь в таких ее жанрах, темах и подвидах, как городской романс и Цусима, дачно-огородный ландшафт и «петербургский текст».

Как и в предшествующей книге, автор щедро использовал в своих упражнениях «балаганные» приемы эпиграмм и дружеских посланий, а счеты с такими поэтами, как Пастернак и Бродский (ранее «удостоившийся» у Генделева площадной ругани) сводил «с какой-то неслыханной загробной сварливостью ... заранее расчищая себе место на потусторонних литературных мостках» (М. Вайскопф).

Несомненно, в книге «Из русской поэзии» сказалось вся парадоксальность того существования, какое вел с конца девяностых годов Генделев.

Обитавший в Москве израильский поэт, пишущий по-русски и при том не желающий растворяться в русской культуре, но в сознании ивритоязычного читателя так и не ставший фактом культуры израильской – он оказался в ситуации двойного отчуждения. Метатекст русской поэзии в исполнении М. Генделева только подчеркивал двойственность его бытия.

С этим метатекстом в книге вновь соседствует «еврейский текст» поэта: снова и снова он переживает Катастрофу, препирательствует с Всевышним и предается теологическим размышлениям.

Рядом – трогательный и проникновенный, несмотря на нередко жесткие и бес- компромиссные формулировки и описания – цикл «Почта духов». Цикл посланий к мертвым, окружавшим поэта при жизни: И. Бокштейну, А. Горенко, В. Ерофееву, В. Кривулину, И. Рейхваргер, Г. Сапгиру, А. Хвостенко. Точнее было бы назвать их не посланиями, а беседами, но в этих беседах мы слышим только авторский голос – «у мертвых собственный язык», как обмолвился некогда Генделев, и их ответы нам не дано понять.