Исследования

Николай Александров

РАПСОД РАСПАДА

 

Михаил Генделев. Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника. М.:
Время, 2008. – 320 с. («Поэтическая библиотека»).

 

 

Михаил Генделев говорит, что эта книга писалась долго. Он подчеркивает принципиальность этого лирического высказывания, равно как и то, что «Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника» – именно книга. Книга стихов, а не сборник стихотворений. Читатель не обязан ставить ее в ряд других книг Генделева, но прислушаться к словам о ее особой значимости – должен. Впрочем, для писателя и поэта каждая последняя книга принципиальна. Хотя бы потому, что действительно может стать последней.

Заглавие странное, настораживающее, несмотря на внешне привычную шаблонную форму: «Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника». Современник здесь – очевидец, пребывавший во времени рядом с любовью, войной и смертью и свидетельствующий о них. И действительно любовь, война и смерть – основные мотивы книги, а «воспоминания» – подчеркивают историческую протяженность. Генделев рассказывает об истории, о времени, сложившемся в историю, о лирическом переживании истории, то есть истории внутри лирического героя. И история неотделима от Бога, народа и лирического «я» и поворачивается разными сторонами, разными городами – Иерусалимом, Ленинградом, Москвой, любовью человеческой и Божественной, а то вдруг начинает звучать посланиями к умершим поэтам: Иосифу Бродскому, Анне Горенко, Виктору Кривулину, Алексею Хвостенко. Война, любовь и смерть – то, что пребывает во времени всегда, и «воспоминания» о них, собственно, «история» и есть.

Так возникает цельность книги, ее главная лирическая составляющая. Но это еще не все. В поэзии важно найти ключ, потому что поэтическая речь часто намеренно сбивчива, она переходит то в крик, то в бормотание, она полна ритмическими прерывами, остановками. У Генделева так:

 

Бог есть любовь
и
пока она есть

но
Бог-то Он есть
А любовь лишь пока она есть

Бог ест любовь
пока стоит аппетит как жрет кислород пожар
Господь велик Элоhим Гадоль но Аллах Акбар

 

Из задыхающейся речи, из дробленых слогов, из намеренного хаоса созвучий все-таки вырастает гармония, проясняются закавыки и заикания, в лады укладывается странная мелодия воспоминаний о времени.

«Легкая музыка», «Русский вальс», «Московский романс» (все названия стихотворений книги) не должны сбивать. Это лишь остатки или остов мелодий, каркас, на который наматывает смысл ритм обрывочных слов.

Хорошо комментатору (примечания к книге составлены Менахемом Ягломом) – он выклевывает зернышки смысла и дробит их, растолковывая религиозное или историческое содержание. Но это лишь вспышки, лишь метки и флажки, выпуклости и вмятины, по которым «слепой» читатель двигается по тексту. Заполнять лирические пустоты, осознавать собственно лирическую материю приходится самостоятельно.

Генделев разбрасывает паутину из цитат и намеков. Книга испещрена экивоками. И дело не только в том, чтобы разгадать – это стихотворение о Троцком, а это о Бродском, но в том, чтобы собрать звуковое крошево распадающейся речи рапсода Генделева.

И постепенно становится понятно, что эта расчлененность и есть существо лирического воспоминания. Эта дробящаяся на атомы материя и есть собственно лирическая стихия:

 

как
бы
так
вы
креститься блядь
до гения простосердечья
чтоб офицьяльно оформлять
с компостом творческие встречи
и в третьем о себе лице
дать огуречности рецепт
той должной хрусткости
в которой
бы мысль
прободала цель
[дер палцем в катцендрекк (Гуссерль)]
по самые по помидоры

 

 


Лехаим (Москва). 2008. № 12 (200). Декабрь.

 

 

Система Orphus