Михаил Генделев

РЫБА В ВОДЕ

Комиссия французской Академии Наук работала над составле­нием энциклопедического словаря. Труд близился к завершению, филологи уже дошли до буквы «р», когда в учреждение забрел выдающийся натуралист Кювье.

– Рады вас видеть, господин Кювье, – сказал один из соро­ка членов комиссии. – Нам только что удалось, – ликуя, заявил он, – популярно объяснить очень трудное слово! Как вам формули­ровка – краткая, точная: «Рак – небольшая красная рыба, кото­рая ходит задом наперед»?

– Поздравляю вас, господа, – сказал Кювье. – С краткой точной формулировкой. Позволю себе только небольшое профессио­нальное замечание: рак – не рыба, рак не красный, и рак не хо­дит задом наперед, но за исключением всего этого – ваше определение превосходно!

Конфликт, вернее скандал, смакуемый прессой Израиля – конфликт между главой департамента министерства главы прави­тельства Авигдором Либерманом и Мордехаем Киршенбаумом, ге­неральным директором телерадиовещания, вкратце выглядит так: глава государственной структуры наехал на демократическую прессу, что является в демократическом государстве абсолютно недопустимым. То-се, свобода слова.

Но рак не рыба, он не красный, не ходит задом наперед.

Позволю себе забить парочку священных коров. У нас, види­те ли, «существует диспропорция в средствах массовой информа­ции»: все журналисты (пишущие на иврите) – «левые». Это настолько очевидно, это настолько стало расхожим мнением (осо­бенно на страницах русской прессы), что мало кто вдумывается в сам характер этого феномена, принимая его как должное и пола­гая, что – в принципе – достаточно исправить непропорциональное представительство «правых» и «левых» в средствах массовой ин­формации – и все «ОК».

Проблема сложнее.

Дело в том, что перед нами не конфликт левой журналистики с правым правительством. Более того, перед нами даже не конф­ликт «правых» и «левых»...

Исторически сложилось в нашем государстве, что либерализм ассоциируется с «левой» идеей, с «левыми» взглядами – иначе говоря, либералом является любой человек, разделяющий «левую» идеологию. А человек, не разделяющий «левую» идеологию, а раз­деляющий, например, националистическую или религиозную идеологию, определяется как идеологизированный субъект. Таким манером – идеология есть только у «правых», у «левых» – это мировозз­рение «честного интеллектуала». Сам по себе либерализм при этом идеологией не является, поскольку – так сложилось – он есть джентльменский набор просто интеллигентного, секулярного, светски образованного человека (журналиста, например).

Да­вайте разберемся.

Это не журналистика у нас «левая». Сложившаяся, исто­рически аномальная ситуация практически означает, что журна­лист – фигура «левого» политического истеблишмента! Дру­гими словами, сегодня образованная, светская, пишущая группа автоматически становится и является интегральной частью той группы общества, чья групповая идеология потерпела поражение на демократических выборах. То есть, носители этого идеологического комплекса не выражают мнения большинства общества Из­раиля.

Таким образом, израильская журналистика подлинно недемок­ратична. Израильская журналистика противопоставляет себя об­ществу.

Здесь не место обсуждать, каким (не простым!) образом увязываются представления о характере нашего госу­дарства, как государства и националистического (сионизм рассматривает государство Израиль как дом еврейского народа, а сионизм как государственную идеологию еще никто не отменял) и демократического. (С демократической – т. е. власти большинства – прессой).

Так называемый «правый» блок – довольно сложный конгломерат политических движений, вернее, политически оформленных движений, общим для которых является примат «национального» над прочими аспектами нашей государственности. «Правыми» в на­шем обществе числятся те, кто по религиозным ли представлени­ям, по националистическим ли взглядам, по экзистенциальным ли мотивам – но не разделяют всеобще либеральную, с приоритетом «общечеловеческих ценностей над национальными», концепцию «ле­вых».

Между прочим, у «правого» блока, в отличие от «левого», отсутствует представление о своем культурном истеблиш­менте, культурной элите – как естественном элементе истеблиш­мента политического. В этом смысле следует рассмотреть представительство в средствах массовой информации культурных элит: религиозная элита – в СМИ практически, на уровне участия и формирования аппарата средств массовой информации, не за­действована; секулярная национально-ориентированная элита представлена в средствах массовой информации (на уровне участия и формирования СМИ) – в гомеопатических дозах... А вот секулярная либеральная элита, ощущая себя ни в коей мере не идеологизированной, рекрутируя своих представителей в СМИ, прак­тически и комплектует аппарат.

Юноши, раздумывающие о «делать жизнь с кого» – даже если допустить, что эти юноши и обладают идеологическими принципами – принимая решение строить свою журналистскую карьеру, вполне конформистски отдают себе отчет, что вхождение в журналистику есть покупка билета в левый политический истеблишмент. Представить себе религиозного юношу, с комплексом нацубежде­ний, делающего карьеру в израильской журналистике – практически невозможно.

Таким образом, не от хорошей жизни правая политическая элита, отказываясь от подготовки журналистских кадров, практи­чески добровольно уступает идеологическому противнику – и ини­циативу, и поле...

Поэтому все рассуждения о доминировании левой идеологии в СМИ – на уровне сокрушенного покачивания башкой и воздевания рук к небу – смешны и непродуктивны. Левая идеология – это и есть идеология СМИ.

Полководцы правого блока практически согласились с заранее оборонительной тактикой на пространствах СМИ. Любопытно же другое – характер поведения именно доминирующей в СМИ группы, собственное тотальное представление о себе как о носителях подлинно демократических ценностей. И – презентация этих цен­ностей в СМИ: либералы в СМИ – рыбы в естественной среде воды.

Я предлагаю считать оппозицию демократически выбранного народом Израиля правительства и свободной прессы Израиля, конфликт между коалиционным правительством и журналистикой – я предлагаю считать эту ситуацию конфронтацией между демократи­ей и средствами массовой информации. А шире – между сионизмом и демократией, с одной стороны, и лево-либеральным истеблишмен­том с другой.

Если правый национальный блок собирается дать бой левой идеологии на пространствах средств массовой информации, то в первую очередь он должен позаботиться не о приватизации прост­ранства СМИ, а о квалифицированной ар­мии носителей идеологии, способной конкурировать с современны­ми журналистами. Т. е. следует воспитать в лоне национальной идеологии конкурентоспособный тип интеллектуала-профессионала. Конкурентоспособный как в смысле профессиональном, так и в смысле перспективно-карьерном. Правая идея на пространстве журналистики должна являться точно таким же билетом в полити­ческий истеблишмент, как это имеет место быть в реальной ситуации у левых.

И, конечно, здесь речь идет об отчетливой идеологической платформе, об отчетливом корпусе политико-идеологических представлений, которые представления власть желает презенти­ровать общественному сознанию. А с идеологией, особенно способной конкурировать с общелиберальным (сцепленным истори­чески с социализмом), конформистски принятым и передающимся из поколения в поколение типом сознания секулярной израильской интеллигенции, с идеологией – в правом блоке хреновенько дела обстоят.

Все вышесказанное описывает и, может быть, объясняет си­туацию в СМИ и израильском обществе.

На русской улице дела обстоят иначе, и следует учитывать, что именно обстоятельства политических взглядов и привязан­ностей русской улицы нашли свое ярчайшее воплощение полгода назад. На выборах! Русскоязычная пресса Израиля не «правая», в общеизраильском смысле. Нет! Если можно говорить об идеологии русской общины в Израиле, то она, эта идеология, скорее «неле­вая»! Не левая в том значении, что община не разделяет общеиз­раильских («сабрских» и в значительной мере – «ватиковских») ценностей. Опять же по причинам иной исторической повадки и иного ментального опыта. Община не рассматривает социализм как идеальную форму распределения социальных благ, по-иному комп­лектует семантическое наполнение политического словаря, по-иному переводит терминологию, иное понимание вкладывает в по­нятия либерализм, прогресс, права человека, общественные инте­ресы и т. д.

Однако, наряду с либеральным сознанием, секулярно-нацио­налистическим сознанием, религиозным сознанием – то есть тремя типами сознания израильского общества – русская община де­монстрирует четвертый, отличный от вышеперечисленных, тип сознания и соответствующего политического поведения. И презенти­рует этот четвертый тип поведения, «русский» тип поведения, естественно, в своей журналистике. «Русской» журна­листике.

В принципе и в общине существуют три политические модели – три точки притяжения: это адепты «русской» партии, сторонники нацио­нальной идеологии и сторонники «левых».

«Русская» партия – на выборах практически поймала тремп на политической попутке правого блока. В свою очередь, голосо­вание «русских» привело к власти правительство Нетаниягу. При­чем – русская партия, вышедшая на выборы, чего уж там греха таить, с социально-этническими лозунгами, к которым «русским» лозунгам правые пристегнули «Мы с Биби – и мы правы!», в противостоянии «правых» и «левых» собственной идеологеммы не несет, собственной политической доктрины относительно разделяющих израильское общество идеологических противостояний – не имеет. Значит ли это, что русскоговорящие израильтяне репроду­цируют в миниатюре на «русской» площадке комплекс идеологи­ческого противостояния большого Израиля? Полагаю, что нет. Азбука не та.

Может ли представительствовать в смысле идеологии «русская» партия от имени «русской» общины, делегировала ли «русская» община своих идеологических представителей в большую политику Израиля? Опять же – в смысле идеологии? Полагаю, что нет. «Исраэль ба-Алия» – это социо-этническая делегация.

Выборы продемонстрировали наличие внутри нашей общины не­коей группы интеллектуалов, лично знакомствами, может быть, и не связанной, но совокупно продекларировавшей довольно отчет­ливый комплекс идей, так сказать, секулярно-националистической ориентации. Другими словами, в Израиле сложилась группа, кото­рую можно было бы определить, как «Русская Правая». Идеология этой группы не только резко отлична от невнятной идеологии (крайне неод­нородного) национального блока (хотя и, так сказать, распо­лагается на его полях), но и разительно отлична от программы, не скажу идеологии, а скажу – именно политической программы «Исраэль ба-Алия» (тоже – подчеркивается – отнюдь не собрание единомышленников!).

Присутствие идеологов «русской правой» на страницах русскоязычной прессы и оппозиция этой идеоло­гии остальным двум типам идеологического поведения – делает се­годня русскоязычную прессу отдельной площадкой идей, выстраи­вая совершенно непохожую ситуацию, противоположную площадке израильских СМИ. Наличие «русской правой» в значительной сте­пени формирует, хотя и не оформляет, политическое поведение «русской» общины. Не исключено, что комплекс идей «русской правой», при условии выброса этого комплекса на идеологический рынок большого Израиля, может послужить основой (или, хотя бы, катализатором) формирования более цельной и отчетливой, бо­лее релевантной к историческому моменту или, по крайней мере, хоть сколько-нибудь пригодной к достойной конкуренции с развитым «левым» либерализмом – идеологии «правого» блока.

Полагаю, что в этом смысле русскоязычная пресса – нор­мальней, с точки зрения идеологической представительности, чем средства массовой информации Израиля. Нормальней и уж не в пример демократичней!

Итак, перед нами развертывается конфликт израильского об­щества и его прессы. Конфликт между демократией и левым полити­ческим истеблишментом. Посидим на завалинке, не правда ли?

Потому что рак, как нам объяснили, это «небольшая красная рыба, которая ходит задом наперед». И чувствует себя как рыба в воде.