Михаил Генделев

ПЯТЫЙ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ

Лет двадцать тому решительно приобретал узкую известность в городе на – как говорится – Неве (а на самом деле на Обводном канале) некий юный, импульсивный студент непрестижного вуза Сан-Гиг. Обладал он даром сочинения и последующего исполнения вслух поэм, стихов и песен под гитару, распевания гимнов и речевок библейского напора и содержания. Громыхающие, как заблудившийся белой ночью трамвай, эти чудовищные прозы (каковые ныне автор согласен скупить, дабы утопить, допустим, в Лете), произведения про Марию Магдалину и Пращу Давида – пользовались уже некоторой популярностью, ибо слушатели – ИТРы обеих национальностей – эрудицией, т. е. невежеством, мало, отличались от автора и так же путались в рукавах Заветов – Ветхого и Нового, а времена и уровень гормонов в крови были таковы, что «петь на гитаре» хотелось всем.

Еврейство свое ленинградский невзрослый рапсод если и замечал, то числил по разряду тайных, маленьких, хотя и симпатичных пороков... Простительных у начинающего классика Великой Русской Литературы.

И обаял юный нахал филологическую барышню из хорошей советской профессорской семьи. Подробности их романа, впрочем, по нынешним временам вполне целомудренные, мы опустим за недостатком места в разъехавшейся по швам памяти о тех баснословных годах. – Одним словом – ходило и хаживало в женихах юное дарование. Тургеневская барышня и – мы т. е. – он. Он млел от ее хрупкости и лиризма – лица и всего тела, сравнимого с тайными прелестями природы Средней Полосы, она – от мандрильего темперамента восходящей литературной величины, восходящей – прямо и неуклонно прямо под своды ближайшего застенка.

Как бы то ни было, женатый вторым или третьим браком на совершенно другой особе, ликом и статью напоминающей явные прелести Черноземья – поэт, хамски не попрощавшись, отбыл на постоянное место жительства в гос. Израиль, как говорилось тогда «с концами», чем односложно и неуклончиво ответил на риторический вопрос:

Куда-то канули, и, я очень надеюсь, что безвозвратно, два десятилетия. И, размышляя:

шел от набережной Невы к Знаменской площади дежурно-холостой израильский русскоязычный поэт М. Генделев. И пройдя мимо магазина «Дары природы», где в витрине лежала отрезанная, нещипанная голова Лося, по какому-то сальто прихотливых ассоциаций вдруг, ни с того, ни с сего вспомнил турист, как вышеупомянутой барышне в день ее Ангела преподнес вывеску районного отделения милиции, какую не свинтил с риском для жизни (как намекнул объекту притязаний, выпятя мало по тем временам бородатую челюсть), а выменял у знакомого мильтона на бутылку «Старки». И втемяшилось ему позвонить.

У всех – что даже потрясло снисходительного к сервису командировочного – у всех без исключения автоматов будочных – от Невы до Московского вокзала были срезаны, вырваны и удалены трубки, но! Вспомнил недевичью фамилию, нашел сохранный автомат, набрал 1-4-4, то есть, слиха – 09, и дозвонился. И позвонил.

– Здравствуй.

– Ой (вздох, полуминутная заминка)! Мишенька?!!

– А как же! – сказал полыценный радостью узнавания маститый иностранный писатель.

– Знаешь что (голос тургеневской девушки арктически суровеет), – знаешь что, не звони мне больше, вот что!

– Что вдруг? – неумно спрашиваю я, самонадеянно предполагая: муж – арап – Отелло? – Что вдруг?!

– А то, что Шафаревича читать надо...

Ну, читал, читал я Шафаревича... Ну, некультурная, неумная, свирепая эта его «Русофобия». (И подлая. – М. Г.). Но зачем трубки-то швырять, а, драгоценнейшая? Сказала бы внятно – канай, мол, отсель, жидовская твоя морда Мишенька, как вполне отчетливо формулирует ейный папенька-профессор им. Жданова, любомудр в отставке, один из второсортных фюреров РКП (Российской Коммунистической партии, не путать с Коммунистической – партией – РСФСР – в рамках – КПСС, хотя можно и даже вполне простительно – перепутать). Учредительная конференция каковой наци-компартии состоялась в мае, конечно, в Ленинграде. Апартэ – основанная, в свое время, в розовый период германского фашизма, партия тов. Геринга называлась Нацио-большевистской...

...А то: «Ми-и-шень-ка..!» Трубки, говорю, зачем бросать, милая?..

...Ну читал, читал я Шафаревича. Ну, полемизировать с историософствующим математиком на относительно-гуманитарном профессиональном уровне не стоит – какая тут полемика! Тут впору серебряные ложечки, сохранившиеся в еврейских, да и нееврейских семьях, с раньшего времени, после экспроприаций и Торгсинов – тут ложки надо прятать! И не во время, а еще до прихода аналогичных мыслителей в прихожую цивилизации, а дальше пускать не надо, дальше прихожей! Ибо на аргументы не чист, сообразительностью неопрятен, когти грязные.

Говорите – «интеллектуальный антисемитизм»? Кто ж, мол, не страдал? Антисемитизм не интеллектуальный, куда там, не бывает даже самые интеллектуальные антисемиты как-то поразительно тупеют, приступая к своей основной профессии – юдофобству, куда что девается! – не интеллектуальный антисемитизм, не зоологический. Нормальный ботанический антисемитизм, почвенный, правда, уже пожилой, лежалый, укомплектованный, времен Девона. Геологический такой, каменноугольный.

Но способны полыхать эти пласты, эти интенсивно разрабатываемые ныне слои массового сознания, эти самые богатые в Мире залежи бесполезных ископаемых.

Утверждаю. Мог бы при желании и доказать, да времени мало осталось, и места мало, постулирую – самой Катастрофической, в смысле теории и незамысловатой практики (таки-погромы!) страной, где идеи нацизма необходимо должны были обрести государственные структуры и легитимность – была Российская империя перед Первой мировой войной. Ни в Италии, ни в Германии не было столь плодородной, столь унавоженной определенного типа продукцией почвы – как пространство равнины и тундры русской политической мысли перед Революцией. Чудовищный катаклизм Революции (оставим участие евреев в ней, об этом достаточно сказано) был извержением той же черной энергии, что и нацистский переворот. И хотя формально оба процесса несхожи, они едины как выплески исторически сложившегося массового сознания. Хотите назвать его европейским? Пожалуйста! И – кстати! Если уж подвергать эдакому Нюренбергу наци – на скамье подсудимых рядом с Риббентропом – пустовали стулья для седалищ Сталина и Молотова. Их – не менее «тевтонов», следовало б обвинить в Катастрофе европейского еврейства. За пакты, за бодрую поддержку, за политическую дальновидность.

Не Сад Красной Армии сажать, гверотай ве работай, а их бы там посадить вниз головой.

Но горят месторождения в топках и котельнях, но горят отвалы шахт, но горят! Горят синим пламенем романтические сланцы избранных месторождений Гоголя, бездымно сгорает первоклассный метафизический антрацит Достоевского и Розанова, социальный кокс Некрасова, бурый уголь протофашистов Пуришкевича и Нилуса, торфяники деревенщиков – аграрной культуры болот слаборазвитых сельскохозяйственных стран. Третьего мира? Ой ли Третьего, если Второго мира уже нет. Остались к концу XX века только I и III, и меж ними зияние глубиной в мир, ров бездонности аккурат в сознанку... Второй мир самоустранился в Европу.

Интеллектуальный антисемитизм! О каком интеллектуальном антисемитизме ведем речь, и для каких интеллектов этот антисемитизм, если был убит целый европейский народ!? А мы были европейским народом, европейское мы еврейство! И не малым народом. И для каких интеллектов он предназначен – этот интеллектуальный антисемитизм?

Если мнение интеллектуала Достоевского о Катастрофе мы уже не услышим (а любопытно было б), то мнение, о «малом народе» Шафаревича мы слыхали. И не любопытно.

И еще немножко об интеллектуалах. В народе, точнее, в народах принято считать евреев умными. Сообразительной такой нацией. Цитирую гатчинского таксиста Валеру: «еврэи – они хытрые». Вздор. Заблуждение. Мы самый глупый народ в мире.

Чукчи умнее. Они вымирать не желают. Я точно знаю. У меня был знакомый. Чукча Рытхэу. Советский писатель. «Чукчи, они вымирать не желают». Рытхэу объяснил – у них безИсходность, у чукч. Историческая и географическая безИсходность.

Некоторая историческая безИсходность характеризовала историю евреев до 1948 года. Точнее – об исходности не было почти никакой речи, речь шла об избежности... Инстинкт избежать, убежать. Подводил инстинкт. Ну, господа, как можно бежать из цивилизованной Австрии?.. И куда? Ну допустим, немецкие евреи, т. е. «немцы иудейской веры» (была в просвещенной Германии такая формула) еще удрать могли... А польские? Европейский галут до Второй мировой был безИсходен географически. Ладно, мы, старый народ, инстинкт самосохранения стерся от многократного расчесывания. Но после 48 года? После Катастрофы?! Имея свое государство?! Имея возможность, т. е. имея силу и честь защищаться! Т. е. – честь и силу...

Чтоб не оставить антисемитам «на «Память» антисемитизм? и заняться своими национальными делами? Если страна Диаспоры предъявляет (на любом уровне предъявляет!) счет:

Мы – евреи – народ глупый. Но бестактный. Свойственна нам этакая онтологическая бестактность. Но зато глобальная. Бестактность сидеть в гостях, где нас не хотят, и хозяева вежливо, ну, скажем, позевывают, собираясь, ну, скажем, лечь... И заняться, ну, скажем любовью... Дело семейное, в семье народов. Украинец с русским, и наоборот азербайджанец с грузином. Нет, дудки! Мы – сидим. Сиднем сидим, гоняем чаи с русским салом (старинная русская закуска под цейлонский чай). Мы отираем жестокие выи рушниками с пивнями и объясняемся в любви Киевской Руси и лично товарищу Идолищу Поганому. Давно пора идти домой. Уже почти что поздно. Уже миновали сумерки Богов, уже проводили закат Европы в России, уже ночь на чужом дворе, уже ночь, если не Хрустальная в своей ясности, то Вальпургиева. И Варфоломеевский утренник. И заря Востока.

Что меня, иноземца, развлекало в СССР и продолжает развлекать при встрече визитеров и гастролеров из Союза – это искренние жалобы на антисемитизм. Ну, правда, ведь обидно до слез... Какая-то безответная у нас первая любовь. Ведь, казалось бы, еще погалантнее, поделикатнее, и – бац! Нас полюбил бы Шафаревич! У нас были бы детишки. Близнецы. Однояйцовые. Отроковица похожа на него (Рогнеда), отрок – на нас, на всех (назвали б Жидислав). И фамилия подходящая – Шафаревичи.

Не антисемитизм – центральная проблема России. Центральная проблема России – Россия. Т. е.: какую проблему России – в нынешней исторической конвульсии России – Россия намерена решать.

Повторяю: на полигоне внутриполитических идей частностью ее, России, насущной проблематики является не факт присутствия <евреев> в Истории и современности России.

И нам совершенно недвусмысленно предложено выйти вон, благо, пока, неокровавленным, и – есть куда.

Неужели непонятно, что означает на государственном уровне т. н. «возрождение еврейской культуры в СССР»? Непонятно, адон Членов? Означает это (кроме всего прочего, например – заигрывания с Западом; обеления юдофобских доктринеров и т. д.) – означает это – выведение еврейского элемента за скобки политических формул России. «Нет, конечно: кто желает – пожалуйста! Занимайтесь, нашей русской политикой, вы уже позанимались, «Память» у нас превосходная! Ах, не хотите нашей политикой (больно уязвимы ваши фамилии нынче, при Гласности-то) – занимайтесь своей культурой. Ну, не нашей же вам заниматься!»

(Что такое иврит с русским акцентом, мы выучили на слух. Впрочем, как с румынским акцентом, с марокканским и т. д. А вот что такое и каков он, идиш с русским прононсом – м-да, насладился в МОСКве, в идишском театре...). Переходите на идиш, советские евреи, хуже будет, а то.