Михаил Генделев

В садах Аллаха: Стихотворения и поэмы 1995-1997. Оформл. А. Резницкого
и Ю. Вайса. Фот. М. Левита. Иерусалим: Verba Publishers, 1997.
– 95, [1] c., фот. – [1000 экз.].

«В садах Аллаха» и «Царь» сочинялись практически одновременно и вышли, хотя и в разных издательствах, но в один день и в одном формате» – сообщает М. Генделев в «Неполном собрании сочинений» (2003).

Пожалуй, «В садах Аллаха» – наиболее личная книга Генделева, если понимать под «личным» приватность человеческих отношений и ряд биографических обстоятельств, упоминать о которых сейчас не время и не место.

Для читателя детали эти оставались и остаются за скобками: достаточно лишь указать, что исходными импульсами к написанию многих стихотворений и малых поэм книги послужили весьма конкретные и тяжело переживавшиеся автором события. К тому же Генделев был глубоко убежден, что «текст / он / текст себе и контекст» («Текст»).

В остальном тексты говорят сами за себя, взмывая от повседневности и личных, бытовых «драм» к высокому драматизму «Колыбельной с видом на небеса» или «Привокзальных стансов» (где автор, впервые за много лет – минуя ироническую прозу – «выясняет отношения» со страной своего рождения). Возможно, именно этот накал оправдывал в глазах поэта построение книги «В садах Аллаха», ибо ее лирическая сердцевина окружена двумя совершенно неожиданными в таком соседстве текстами.

«Церемониальный марш», открывающий книгу, представляет собой текст политический и насыщенный самыми мрачными предчувствиями. Опасения, связанные с ближневосточным мирным процессом, который начался в первой половине 1990-х г., были чрезвычайно распространены в израильском кругу Генделева. Наиболее радикально мыслящие авторы пророчествовали о близкой гибели страны и новой Катастрофе. В этом контексте уместно напомнить, что сам Генделев с 1996 г. вошел в группу копирайтеров правых политических сил, так называемых израильских «ястребов».

Общий фон эсхатологических ожиданий трансформировался у поэта, в целом склонного к известному солипсизму, в картину всеобщего вымирания; поэт – а он-то и есть един- ственный выживший – в опустевшем Иерусалиме от лица «Бога-Народа» противостоит метафизической бездне в лице Аллаха. Такова поэма «Триумфатор», оставляющая без ответа насущные вопросы генделевской теологии – существует ли Бог вне народа? Если да, удалился ли Бог от мира в каббалистическом «самоумалении»? Предполагает ли наш мир гностическую схему Творения и управляет ли им Аллах как одна из эманаций Создателя?

В дальнейшем отношения поэта со Всевышним могли принимать характер возвышенной или сварливой перебранки, предъявленного Богу счета, прямого богоборчества – но нигде больше Генделев не ставил теологические вопросы с такой остротой.