Исследования

Василий Бетаки

МИХАИЛ ГЕНДЕЛЕВ. ПОСЛАНИЯ К ЛЕМУРАМ

«Лексикон», Иерусалим, 1981


 

Это вторая книга М. Генделева, поэта весьма своеобразного и во многом, как сказали бы в начале века, «герметического». Книга явно заинтересует не всякого любителя поэзии – сложность и некая «загадочность» этих стихотворений и поэм, множество ассоциаций не прямых, не сходу понимаемых, требующих и большой общей культуры, и медленного чтения, размышления, перечитывания, сужают круг читателей. Но вспомним, что в свое время В. А. Жу­ковскому были адресованы такие строки: «Ты прав: ты пишешь для немногих»...

Подчеркнутый эстетизм поэта начинается с обложки, прекрасно выполненной художником М. Байером; все оформление книги на редкость слито с духом и формой стихов Генделева – все, до мель­чайшей виньетки, продолжает его изысканную манеру письма. Изысканную и холодноватую:

 
Он в черном блеске времени возник
мой ангел, брат мой, мой двойник,
и в миг
как слезы заблистали
лик ослепительный
исчез
тотчас звезда рассыпала хрусталик
а об другой расплющил ноздри бес.

 

Называется эта миниатюра – «Опыт изображения живой приро­ды». Сама по себе субъективность выражения требует глубокого проникновения в образную систему поэта, в его – и только его – символику, столь «необщую», что понимать ее начинаешь где-то с середины книги и потому перечитываешь все с начала. Это типич­ная поэзия для «глаза» – и не только потому, что само располо­жение строк и строф своей уравновешенной симметрией располагает к спокойному и медленному восприятию, но и потому, что невоз­можно представить эти стихи звучащими с эстрады именно в силу их неброскости и необходимости неторопливого читательского сотворчества. Даже тогда, когда автор рассказывает исторические события, это не пересказ их, не сюжет вообще, – это откровенно эстетский отклше на них, в основе которого лежит представление о гармонической уравновешенности и красоте предметов и событий, какими бы они ни были в действительности. Вот как начинается поэма «Тысяча девяносто девятый год»:

 

Всадников сокрытолицых усталые кони влекли –
там
за веками у горизонта
его ресницы разъяв –
выкатывался Аллаха тигриный лик,
и гладила шкуру пустыни рука в перстнях.
 

И сразу становится ясно, что не событие важно, а то, как видит его автор. Многослойность метафор, сложность образного орна­мента и, главное, ассоциации с какими-то смутно брезжущими в памяти образами, с образами когда-то и где-то жившими, потом побледневшими, почти исчезнувшими, может быть, не каждому читателю придется по вкусу. Но это один из видов поэзии, имею­щий такое же право быть, как и всякие другие.

... полеты мотыльков ночных – их знаки
на звук нанизаны, а в крылышек размахе
узоров темных темный разворот.

Приведенные строчки – превосходная самохарактеристика поэти­ческого стиля Генделева, соединившего в себе уравновешенность классицизма с символистской изощренностью образа и той эстет­ской холодностью, которая неизбежна и естественна в поэзии такого рода. Без этого математического эстетизма субъективность виде­ния, крайняя субъективность образа могла бы показаться случай­ной, необязательной, и – редкий случай! – темпераментность в данном случае убила бы саму душу поэзии и превратила бы стихи в пестрый хаос. Даже вакхические сцены (слегка стилизованные под начало прошлого века) и те даны ровным, не вскрикивающим, почти монотонным напевом:


А если пена на вине –
Бродячее оно –
шатается по всей стране
бродящее вино...

...................

и вол начнет луну терзать,
в ее лицо дыша,
Но что тебе в пустых слезах –
ты спи, моя душа!

 

Вопрос «о чем» вообще мало приложим к поэзии, а к этим стихам он совсем никакого отношения не имеет. Не «что», а только одно «как» тут считается. Ибо, нравится нам или нет, но самодовлеющее мастерство – тоже один из видов искусства.

 

 


Континент. 1982. № 33. С. 409-411. Опубл. без подписи и с ошибкой в заглавии: «Послания лемурам».

 

 

Система Orphus